О происхождении 27 пунктов вероучения АСД
С помощью этой статьи хотелось бы достичь трех целей: во-первых, кратко описать историю формирования пунктов Вероучения, во-вторых, представить так называемое повествование о 27 пунктах», и, наконец, высказать некоторые мысли по поводу процесса их пересмотра и по поводу конечного результата.
Фриц Гай (Fritz Guy), доктор философии,
Авондейлский колледж, Австралия, сентябрь 2002 года
Перевод взят с сайта Восточно-Сибирской Конференции
В 1861 году, когда служители-Адвентисты Седьмого Дня из штата Мичиган собралисьв Батл-Крике чтобы обсудить перспективы принятия определенной организационной структуры, Джеймс Уайт (James White) предложил идею «церковного завета». В котором говорилось следующее: «Мы, нижеподписавшиеся, объединяемся вместе в церковь ипринимаем имя Адвентисты Седьмого Дня, обязуемся соблюдать заповеди Божьи и хранить веру Иисуса Христа».
1 То есть, все содержание этого «завета» состояло из
предложения о наименовании деноминации и из слов известного стиха из Писания
(Откр. 4:12). Но для некоторых из собравшихся даже такое короткое, безобидное
предложение, выглядело подозрительно похожим на попытку установить некую
доктрину, то есть, шагом на пути «превращения в Вавилон».
Джон Лофборо (John Loughborough) высказался довольно резко: «Первый шаг по пути
отступничества – это установить доктрину и заявить, во что мы должны верить. Второй
шаг – провозгласить эту доктрину критерием членства. Третий шаг – испытывать членов
церкви этой доктриной. Четвертый – объявить еретиками тех, кто не верит в эту
доктрину. И пятый шаг – начать преследование этих людей». Уайт ответил, объяснив, что
он тоже против формирования доктрины, но он привел другие аргументы. «Установить
доктрину», сказал он, «значит, создать препятствия и преграды на пути всякого будущего
развития… Библия – наша доктрина. Мы отвергаем любые человеческие доктрины. Мы
основываемся на Библии и дарах Духа; и верим, что таким образом Господь будет
наставлять нас время от времени. Вот почему мы выступаем против установления
доктрины».
2 Вне зависимости от аргументов, Адвентисты были убеждены, что принятие
доктрины представляет собой опасность для духовного и теологического здоровья
формирующегося сообщества верующих. Но, в конечном итоге, сомневающихся
убедили, что «завет» не будет «доктриной», и предложенный завет был принят
единогласно.
Уолтер Скрагг (Walter Scragg) объясняет, откуда происходило такое нежелание иметь
что-либо подобное доктрине: «Первые руководители Адвентизма вышли из церквей, в
которых, как они считали, вера оказалась скована доктринальными утверждениями, и
эти церкви больше стремились защищать свои доктрины, вместо того, чтобы заново
приступить к исследованиям в поисках библейского смысла и истины. Реформация не
достигла полноты, потому что была остановлена доктринами. А еще они опасались, что
подобного рода утверждения могут подавить свободу Духа, работу Которого в своей
среде они видели как в трудах Е. Уайт, так и в своих разнообразных исследовательских
конференциях, на которых они стремились найти ответы на волнующие их библейские
вопросы».
Более чем через столетие после этих событий некоторые из духовных наследников
пионеров Адвентизма подобным же образом опасались пересмотра пунктов О происхождении 27 пунктов вероучения Церкви АСД
официального вероучения Адвентистов Седьмого Дня. Один из моих наиболее
уважаемых друзей позвонил с другого конца континента, чтобы выразить свое
разочарование тем, что я оказался вовлеченным в этот процесс. Он доказывал, что весь
этот замысел ни к чему хорошему не приведет, потому что в нем сокрыт громадный
потенциал для злоупотреблений. Непреднамеренно вторя и Уайту и Лофборо, он
настаивал, что это скует творческое мышление и будет использовано как
дисциплинарное средство, чтобы управлять людьми. Другими словами, это может быть
воспринято как доктрина.
И в 1861 и в 1980 скептики были правы в своих предсказаниях, но не правы в своих
рассуждениях. Правы в предсказаниях, потому что, несмотря на чрезвычайно сильное и
постоянное адвентистское предубеждение против догматизма, сегодня мы видим, что мы
располагаем чем-то, что используется подобно доктрине. Наши сегодняшние пункты
вероучения могут быть и уже использовались неверно. Но, ни возможная опасность, ни
сам факт злоупотребления не сведет на нет ни ценность того, что мы обладаем основами
вероучения, ни их должное использование. Подобно преданию, о котором именно
сегодня авторитетно заявляют, что оно может служить не «тюрьмой для ограничения
нашего мышления», а «основанием для строительства».
С помощью этой статьи хотелось бы достичь трех целей: во-первых, кратко описать
историю формирования пунктов Вероучения, во-вторых, представить так называемое
«повествование о 27 пунктах», и, наконец, высказать некоторые мысли по поводу
процесса их пересмотра и по поводу конечного результата.
Необходимость в определенном заявлении об убеждениях Адвентистов была осознана
за несколько лет до собрания, одобрившего церковный завет и название деноминации,
после чего последовало еще много подобных заявлений.
Первым изложением вероучения, которое обычно цитируют, было неофициальное
изложение Джеймса Уайта от 1853 года, сформулированное в ответ на запрос служителя
Центральной Ассоциации Баптистов Седьмого Дня, которому было поручено «связаться
с Адвентистами Седьмого Дня и узнать об их вере». Уайт ответил, представив краткий
обзор постепенного принятия субботы «той частью ожидающих Второго пришествия,
которые соблюдают четвертую заповедь», после чего изложил следующее:
Мы собрались вместе из различных частей Адвентистского движения и из различных
деноминаций, придерживаемся разных взглядов по некоторым вопросам; но,
благодарность Небесам, суббота является мощным основанием, на котором мы можем
стоять, объединенные все вместе. Утверждаясь в сем с помощью Слова Божьего, а не
какой-либо доктрины, и объединенные вместе узами любви – любви к истине, любви
друг к другу, любви к гибнущему миру – которая сильнее смерти, мы забываем обо всем,
что может нас разделять. Объединяют нас вместе следующие великие истины: близкое,
личное второе пришествии Христа, и соблюдение всех заповедей Божьих, и вера в Его
Сына Иисуса Христа, как жизненно необходимые, чтобы быть готовыми к Его
пришествию.
Позже, в этом же году, Уайт опубликовал в Адвентистском Обозрении и Субботнем
Вестнике (Advent Review and Sabbath Herald) серию из четырех редакционных статей,
озаглавленную «Евангельский порядок» (Gospel Order), под которым он понимал
церковную организацию; но он настаивал, что речь не идет об изложении доктрины. В
первой редакционной статье он сказал: «Мы не нуждаемся в человеческой доктрине; в
Библии содержится все, что необходимо. Для организации церкви Христа достаточного
того божественного порядка, который представлен в Новом Завете. Если бы нужно было
еще что-либо, оно было бы дано через вдохновение». Во второй статье он вновь заявляет о
том, в чем твердо убежден: «Церкви Христа… дана доктрина, которая содержит все
необходимое. “Все Писание богодухновенно… Пусть церковь Христа примет Библию,
как свою единственную доктрину, доверяет ее ясному учению, будет послушна ее
предписаниям, и, таким образом, она исполнит то дело, ради которого была создана…
Отвергая все человеческие доктрины или объяснения… мы принимаем Библию,
совершенное правило веры и поступков, данную через Божье вдохновение. Она должна
быть нашим основанием, на котором мы должны стоять, нашей доктриной и
руководством».
Тем не менее, в августе 1854 года в первом выпуске шестого тома на первой странице
помещен список пяти «Основных Доктрин, Которым Учит Обозрение» (Leading Doctrines
Taught by Review) помещен сразу же за указанием о Джеймсе Уайте, как о главном
редакторе, который, по-видимому, и является автором:
Библия и только Библия – правило веры и обязанностей.
Закон Божий, представленный в Ветхом и Новом Заветах – неизменен.
Личное пришествие Христа и воскресение праведников предшествует тысячелетнему
царству.
Земля, восстановленная в Эдемском совершенстве – наследие святых.
Бессмертие только через Христа – будет дано святым при воскресении.
Это краткое доктринальное изложение публиковалось в Обозрении на первой
странице в семнадцати последующих выпусках, после чего исчезло.
Более тщательно разработанное изложение, несомненно труд Урии Смита (Uriah
Smith), появляется в 1872 году и озаглавлено «Изложение Основных Принципов, Которым
Учат и по Которым Живут Адвентисты Седьмого Дня» (A Declaration of the Fundamental
Principles Taught and Practiced by the Seventh-day Adventists). «Основы» были
опубликованы в виде брошюры, автор не указывался, и содержали двадцать пять
пунктов. Во вступлении, в частности, говорилось: «Представляя публике краткий обзор
нашей веры, настоятельно обращаем ваше внимание на то, что у нас нет никаких
пунктов веры, доктрин или руководства, кроме Библии. Мы не представляем «Основные
Принципы» в качестве некоего обязательного для нашего народа документа; а также, он
не предназначен служить средством для обеспечения единообразия среди нас, это не
систематизированные верования, а краткое изложение того, что единодушно
принималось и принимается большинством из нас».
Это изложение перепечатывалось несколько раз в Знамениях Времени (Signs of Time) в 1874 и 1875 годах, в Адвентистском
Обозрении и Субботнем Вестнике в 1874 году, выходило в виде брошюры в 1875, 1877-78,
1884 и 1888 годах, всегда предварялось заявлением, что Адвентисты «не имеют никакой
доктрины, кроме Библии, но они придерживаются определенных, ясных пунктов веры,
по которым они готовы дать объяснение». «Основные принципы» были пересмотрены и
дополнены до двадцати восьми пунктов при публикации в 1889 году в Адвентистском
Ежегодном Справочнике (Yearbook), после чего не публиковались пятнадцать лет, затем с
1905 по 1914 каждый год публиковались в Ежегодном справочнике; в Обозрении и
Вестнике (Review and Herald) напечатаны в 1912 году под названием «Основные
Принципы», поздний Урия Смит указан в качестве автора. И еще они переиздавались в
виде брошюры, с добавлением 29 пункта, посвященного религиозной свободе.
Между тем, в 1894 году община в Батл-Крике, самая известная адвентистская община в
то время, издала церковный справочник, включавший в себя раздел, озаглавленный «Во что верят Адвентисты Седьмого Дня». В нем было 30 пунктов, которые предваряло следующее объяснение: «У Адвентистов Седьмого Дня нет ни доктрины, ни какого-либо руководства, кроме Библии; а ниже представлены некоторые пункты нашей веры, по которым мы имеем общее согласие».
В 1931 году появляется изложение «Основ вероучения Адвентистов Седьмого Дня» в
двадцати двух пунктах. Оно подготовлено по поручению Исполнительного Комитета
Генеральной Конференции, подготовка поручена группе из четырех человек, в которую
вошли С.Х. Уатсон (C.H. Watson), президент Генеральной Конференции, и Ф.М. Уилкокс
(F.M. Wilcox), редактор Обозрения и Вестника.
Согласно одной из версий этой истории,
предложения по пунктам вероучения подготовил Уилкокс, после чего их одобрили
остальные; согласно же другому рассказу, черновой вариант подготовил Ф.Д. Никол
(F.D. Nichol), тридцати четырех летний помощник главного редактора Обозрения.
Каким бы образом они ни были подготовлены, «необходимо помнить, что
Исполнительный Комитет Генеральной Конференции, как и любая другая церковная
структура, никогда не принимает документ не рассмотрев его, поэтому, при полном
согласии всех, пастор Уилкокс передал изложение Основ непосредственно Эдсону
Роджерсу (Edson Rogers), статистику Генеральной Конференции, который и опубликовал
их в Ежегодном справочнике Адвентистов Седьмого Дня за 1931 год». Это изложение,
начинавшееся словами: «Адвентисты Седьмого Дня придерживаются в своей вере
определенных основополагающих принципов, суть которых… может быть изложена
так», публиковалось каждый год в Ежегодном справочнике, и, начиная с 1932 года, в
Церковном Руководстве, за что проголосовал Исполнительный Комитет Генеральной
Конференции. В 1946 году на Сессии Генеральной Конференции в Вашингтоне принято
решение, что Церковное Руководство можно пересматривать только на Сессии
Генеральной Конференции, а не на Исполнительном Комитете. Хотя, таким вот образом,
изложение Основ вероучения 1931 года стало 'официальным', оно, «тем не менее, не
считалось доктриной».
Все эти ранние формулировки – неофициальное изложение Джеймса Уайта в 1853
году, пять пунктов опубликованных на первой странице Обозрения в 1854 году,
«Церковный завет» 1861 года, изложение Урии Смита «Основные Принципы» в 1872 году,
«пункты веры» общины в Батл-Крике в 1894 году, и изложение «Основ вероучения» в
1931 году – предназначались для того, чтобы описать существующее в то время,
общепринятое адвентистское понимание, а не для того, чтобы быть обязательным для
всех, богословским предписанием.
В 1976 году необходимость решения двух вопросов стала стимулом для пересмотра
Основ вероучения 1931 года. С одной стороны, некоторые служители Генеральной
Конференции выразили заинтересованность в пересмотре пункта «Священное Писание»,
чтобы включить в него однозначное утверждение о том, что «в Писании представлена
достоверная история происхождения мира». В это же время Комитет по Церковному
руководству обсуждал вопрос о приведении в согласие трех различных изложений Основ
в Церковном руководстве: собственно «Основ вероучения», наставления для кандидатов
ко крещению и Исповедания веры. Поэтому Комитет по Церковному руководству
предложил избрать специальный комитет для выработки предложений по обоим
вопросам – а именно, согласовать три изложения «Основ», а также, «подготовить еще
один пункт Основ вероучения, посвященный учению о Творении». В ответ,
Административный комитет Генеральной Конференции принял решение, чтобы
председатель комитета Ф.В. Уэрник (F.W. Wernick), и президент Генеральной
Конференции назначили такой комитет, что и было ими сделано. Председателем комитета назначили В. Дункана Иву (W. Dunkan Eva), а секретарем Бернарда Сэтона
(Bernard Seton).
С этого момента история подробно освещена, благодаря воспоминаниям самого
Сэтона, о том, как проходил весь процесс. Хотя его воспоминания не во всем совпадают с
официальной историей, они дают интересную дополнительную информацию о том,
каким именно образом все происходило, и как все развивалось:
В 1965 году я написал из Берна (Швейцария) в администрацию Генеральной
Конференции и выразил свое убеждение в том, что наше изложение Основ вероучения
нуждается в пересмотре и с богословской и с литературной точки зрения. Ответ из
администрации свидетельствовал о том, что Генеральная Конференция не ощущает
такой необходимости, поэтому вопрос был отложен.
В 1970 году я стал помощником секретаря в администрации Генеральной
Конференции, оказалось, что одна из моих обязанностей – служить секретарем в
Комитете по Церковному Руководству. К тому времени было очевидно, что Руководство
нуждается в пересмотре. Оно формировалось подобно лоскутному одеялу, по мере того,
как отдельные личности или группы служителей усматривали положения, недостаточно
полно освещенные в руководстве, в него вносились дополнения, каждое на свой лад.
Издание Руководства от 1967 года представляло собой очень неоднородное произведение
и просто требовало редакторской правки. Но на странице 22 говорилось «Любые
изменения или исправления в Руководстве должны быть одобрены на Сессии
Генеральной Конференции» [1946]. Это примечание стояло преградой на пути любой
попытки исправить какую-либо часть Руководства.
Понадобилось несколько месяцев объяснений, чтобы убедить комитет в том, что
редакторские, литературные исправления в интересах ясности и последовательности
изложения не подпадают под вышеуказанное правило. Вот тогда-то воссиял свет. Были
одобрены исправления текста на многих страницах и, в итоге, представлены на Сессии
Генеральной Конференции в Вене в 1975 году. По причине официального нежелания
изменять в Руководстве даже йоту или черту, я не стал включать изложение Основ
вероучения в число предложений к исправлению.
И вот, после сессии 1975 года, казалось, пришло время обратить внимание и на Основы
вероучения. Но вокруг них, как будто бы, образовалась аура неприкосновенности, и,
казалось, что только секретарь комитета (т.е. сам пастор Сэтон) является единственным
человеком, убежденным в необходимости их пересмотра. Поэтому, он подготовил
полностью пересмотренный проект (но весьма осторожный) и представил его
председателю комитета, а, вскоре, и подкомитету, назначенному по инициативе
председателя. Взяв за основу пересмотренный проект, составленный одним человеком,
подкомитет провел многие часы в работе, перерабатывая проект для рассмотрения на
Комитете по Церковному Руководству.
Тем не менее, на каждом шагу над работой довлела традиция неприкосновенности
Основ вероучения. Даже складывалось впечатление, что их окружает аура
богодухновенности, из-за чего тормозилась большая часть предложений по улучшению и
усовершенствованию каждого пункта. Если бы эту ауру можно было устранить, то
удалось бы сделать намного более качественный пересмотренный проект. Испытывая
немалые затруднения, подкомитет переработал первоначальное изложение Основ и
представил проект на рассмотрение всего комитета.
Тогда бы назначен специальный комитет, которому поручили подготовить документ,
на основании которого, Комитет по Церковному Руководству подготовит проект изложения Основ вероучения и представит его на сессии 1980 года. Но даже специальный
комитет наделили полномочиями вносить только минимальные изменения, из-за
обостренной реакции членов церкви на любые изменения, которые могут быть
восприняты, как посягательство на доктринальное учение. Снова были установлены
ограничения, можно было внести только самые минимальные изменения.
Специальный комитет закончил работу только к августу 1979 года, именно тогда
черновик был передан работникам Генеральной Конференции. В сопроводительном
письме Ива "указал, что внесены изменения, как формального характера, так и по
существу. Формальные изменения состояли в том, что пункты вероучения расположили в
другом порядке и добавили к ним подзаголовки. Существенные изменения состояли в
следующем: пункт, посвященный Троице, расширен с двух абзацев до четырех,
добавлены разделы об ангелах, творении и грехопадении, о церкви, о единстве в теле
Христа, о Вечере Господней, о браке, о христианском образе жизни и образовании". Ива
"еще добавил, что прежде, чем представить новое изложение Основ вероучения на
рассмотрение всего Комитета по Церковному Руководству, было бы очень хорошо
представить его ‘некоторым профессорам из семинарии, с которыми мы встречались в
сентябре’. А после того, как Комитет по Церковному Руководству выразит свое
одобрение, изложение Основ будет передано работникам [Генеральной Конференции],
президентам унионов [конференций], рассмотрено на Годичном совещании, и, на
последнем этапе, на Сессии Генеральной Конференции в Далласе [в апреле следующего
года]».
Здесь воспоминания Сэтона снова представляют для нас интерес:
Когда та последняя, весьма осторожно переработанная редакция документа была
готова, я отважился предложить, что разумно передать его нашим богословам, ведь
лучше узнать их мнение до того, как документу будет дан ход, чем дожидаться их
строгой критики во время сессии. Хотя и с некоторыми колебаниями, предложение
приняли и документ передали в Университет Эндрюса, но с просьбой – изучить его, а
комментарии и исправления направить обратно в специальный комитет. Очевидно, что
на оговоренные полномочия в университете внимания не обратили, потому что
подготовили свой собственный проект изложения Основ.
Скрагг, в то время президент Северо-Европейского дивизиона, позже сказал: «В.
Дункан Ива высказал мне свое удивление, после того, как он получил обратно [от
богословов из Эндрюса] не переработанные прежде отправленные материалы, а
совершенно новый документ». Но, несмотря на такое неожиданное развитие событий,
документ из Эндрюса, стал основой для проекта, который Годичное совещание 1979 года
рекомендовало к рассмотрению на Сессии Генеральной Конференции в 1980 году… Для
того, кто знаком с работой церковного аппарата, то, что церковь в 1980 году взялась
пересмотреть изложение 1931 года, вокруг которого в 1946 году очертили запретный
круг, равноценно потрясению, и не только взялась пересмотреть изложение, но и
предложила для него новый язык, новые пункты вероучения и новые ссылки на Писание,
подтверждающие их, а потом и проголосовала за новый документ».
Сэтон отмечает то же самое: «Университет сделал то, чего не удалось достичь
боязливым толкованием процедуры внесения изменений в Церковное Руководство.
Хиндсайт (Hindsight) позже сказал, что для Комитета по Церковному Руководству было
бы разумно раньше начать тесное сотрудничество с богословами из Университета
Эндрюса, но на фоне традиционно сдержанного отношения к внесению изменений в
Церковное Руководство, такое предложение выглядело бы слишком революционным».
А то, что происходило в Университете Эндрюса, было настолько же просто, насколько
и неожиданно. Президент университета назначил вице президента по академической
работе, декана Богословской семинарии Адвентистов Седьмого Дня и восемь человек из
преподавателей Семинарии, чтобы они встретились с Ива, позже в эту группу назначили
еще двух человек из числа преподавателей Семинарии; но никто из нас не смог
вспомнить, что бы прозвучало указание высказать «только комментарии и предложения
по исправлению». Наоборот, многим из нас показалось, что, хотя «в целом документ и
подготовлен специальным комитетом в Вашингтоне», тем не менее, «он несовершенен в
вопросах порядка размещения материала и стиле изложения… он непоследователен в
использовании терминологии, несбалансирован объем некоторых пунктов вероучения,
существуют различия в обращении с источниками, и, в целом, больше проявлено
административной заботы об образе действий и их последствиях, чем о содержании».
Возможно, Ива настолько обходительно и уважительно общался с группой из Эндрюса,
что мы не совсем верно поняли его намерения. Как бы то ни было, мы почти сразу же
решили, что документ нуждается не в редактировании, а его необходимо полностью
переписывать заново.
Итак, мы приступили к работе, определяя, что должно войти в документ, и
распределяя различные разделы между членами комитета. Например, Лоуренс Герати
(Lawrence Geraty) подготовил исходный проект к разделу 6, «Творение», Иван Блазен
(Ivan Blazen) подготовил проект раздела 23, «Служение Христа в Небесном Святилище», а
я подготовил проект раздела 2, «Троица», и 3, «Бог-Отец». Конечно, множество мелких и
некоторые существенные изменения были внесены не только группой преподавателей
семинарии, но и при рассмотрении документа в последующих комитетах Генеральной
Конференции и на самой Сессии Генеральной Конференции, поэтому окончательное
содержание и формулировки не во всем совпадают с первоначальными предложениями.
По сравнению с изложением 1931 года, добавлены новые материалы: разделы о творении
и семье.
В итоге оказалось, что изложение имеет хорошо продуманную структуру, это были не
просто двадцать семь бусинок на нитке. Несомненно, они являли собой традиционную
богословскую схему:
[Предисловие]
Введение
[Слово Божье]
1. Священное Писание
[Божество]
2. Троица
3. Бог-Отец
4. Бог-Сын
5. Бог-Дух Святой
[Творение]
6. Творение
7. Природа человека
12О происхождении 27 пунктов вероучения Церкви АСД
[Спасение]
8. Великая борьба
9. Жизнь, смерть и воскресение Христа
10. Спасение
[Сообщество верующих]
11. Церковь
12. Остаток и его миссия
13. Единство в теле Христа
14. Крещение
15. Вечеря Господня
16. Духовные дары и служение
17. Дух пророчества
[Жизнь во Христе]
18. Закон Божий
19. Суббота
20. Управление ресурсами
21. Христианский образ жизни
22. Брак и семья
[Заключительные события]
23. Служение Христа в Небесном святилище
24. Второе пришествие Христа
25. Смерть и воскресение
26. Тысячелетнее царство и конец греха
27. Новая земля
Но это просто традиционная структура, одна из возможных, конечно же не
«истинная», не «святая» и не «Богом данная» структура. Существует множество способов,
для того, чтобы разумно разделить богословский пирог.
Что касается количества пунктов, именно двадцать семь, это была моя собственная
инициатива. Поскольку я был секретарем группы, то в мои обязанности входило
записывать и упорядочивать результаты нашей работы. А так как не было заранее
предопределенного числа разделов, то у нас могло получиться и двадцать шесть или
двадцать восемь, я предпочел число двадцать семь. Двадцать шесть показалось мне
обычным и неинтересным числом, двадцать восемь выглядело предпочтительней,
поскольку это четырежды семь, арифметический результат операции над двумя числами,
играющими важную роль в книге Откровение. Но двадцать семь показалось мне
наиболее интересным, это три в третьей степени, три умножить на три и еще раз на три.
Здесь и важность Троицы (Мф. 28:19; 2 Кор. 13:13), и троекратная хвала ангелов «Свят,
Свят, Свят» (Ис. 6:3), так что ни одно другое число не было столь подходящим – должно
быть двадцать семь. Во время последующих обсуждений в Генеральной Конференции
число разделов увеличилось до двадцати восьми, но, в итоге, все же вернулись к двадцати
семи. Так их двадцать семь и осталось, иногда изложение Основ вероучения
неофициально называют «двадцать семь пунктов».
Еще несколько деталей этого процесса могут быть нам интересны, хотя они не
настолько значимы, чтобы обязательно включить их в историческое описание процесса:
Больше всего времени и усилий группа вложила в 23 раздел, «Служение Христа в
Небесном Святилище». Поскольку в то время широко осуждались экзегетические и
практические вопросы, связанные с традиционным учением о небесном святилище и его
«очищением», то мы постарались составить хорошо продуманное изложение, которое бы
во всей полноте отражало, как мы понимали, общепринятое представление церковного
братства в этом вопросе.
В итоге обсуждения, группа решила не включать в проект раздел о христианском
образовании, ведь если бы мы выделили служение одного из основных церковных
отделов, то, ради справедливости, нужно осветить работу и остальных (субботней школы,
отделов здоровья, молодежного служения и т.д.), тогда изложение Основ вероучения
больше было бы похоже на схему устройства организации.
В пункте 15, «Вечеря Господня», вопрос участия детей вызвал бурные обсуждения.
Несмотря на адвентистскую традицию открытой Вечери, некоторые члены группы были
убеждены, что допускать к Вечере можно только тех детей, кто принял крещение; другие
же считали, что ребенок, который достаточно повзрослел и понимает значение символов,
может принимать в ней участие. Мы зашли в тупик, из которого не могли найти выход,
поэтому этот вопрос не освещается в изложении.
Но самым важным было чувство восхищения и осознание важности задачи. Мы
стремились к тому, чтобы все было и понятным (чтобы выражало убеждения нашего
сообщества верующих), и поучительным (чтобы способствовало лучшему и ясному
пониманию истин самим сообществом верующих). Если бы нам пришлось составлять
наши собственные изложения вероучения, то написанное каждым из нас отличалось бы
друг от друга, и отражало бы только личный опыт каждого из нас, наши личные
устремления и понимание.
Потом было широкое обсуждение. Подготовленный пересмотренный документ
вернулся в Генеральную Конференцию, где Комитет по Церковному Руководству внес в
него незначительные изменения, и, в целом, он был одобрен на Годичном Совещании в
октябре 1979 года. Опубликовали его в Обозрении в 1980, попросив читателей по всему
миру, высказать свое мнение. Поступило множество предложений, от весьма
поверхностных, до чрезвычайно содержательных; возможно наиболее полное
исследование провели на факультете религии в Тихоокеанском колледже. Дальнейшее
обсуждение, с участием служителей Генеральной Конференции и группы из Семинарии,
и окончательная редакция в Генеральной Конференции, привели к значительным
изменениям. В итоге изложение Вероучения было представлено на рассмотрение 2000
делегатов пятьдесят третьей сессии Генеральной Конференции в Далласе в апреле 1980
года.
Обсуждение в Далласе началось с большого вступительного слова президента Нила С.
Уилсона (Neal C. Wilson), в котором он сказал:
Мы посвятили некоторое время улучшению Изложения наших основ Вероучения…
Несомненно, вы молились об этом и исследовали этот вопрос.
Пришлось узнать о том, что ходит немало интересных слухов. Некоторые говорят, что
руководители церкви решили полностью разрушить основание, на котором церковь
зиждется, и направить церковь по пути, идущему в разрез с библейским, уводящему от
традиционного прошлого и от исторического Адвентизма. Мои дорогие собратья, нет
ничего более далекого от истины, как эти предположения.
Также говорят, что каждый раз, когда мы касаемся изложения Основ вероучения, мы
открываем дверь для отступничества Омега, для окончательного замешательства в
вопросах богословия и вероучения Церкви Адвентистов Седьмого Дня. Я должен сказать
вам, что это тоже очень неудачное высказывание.
Я понимаю, что те, кто не был непосредственно причастен к исследованию этих
вопросов, кого, возможно, не пригласили заново изучать и улучшать формулировки,
могут подумать, что нас ожидает что-то очень зловещее, тайное и загадочное, и что все
может закончится полным разрушением и кончиной Церкви Адвентистов Седьмого
Дня… Я уверяю вас, что никто из тех, кто трудился над этим вопросом, не планировал
ничего подобного.
Другие думают, что они знают, зачем все это делается. Они убеждены, что все
задумано узким кругом лиц, чтобы было чем бить людей по голове, чтобы можно было
ограничить людей узкими рамками богословия, не оставляя никакой возможности ни для
личного толкования пророчества, ни для личных взглядов в богословии или некоторых
областях вероучения. И это неверно, потому что никогда никакие исследования
изложения Основ вероучения ничего подобного не предполагали и не предполагают.
Некоторые преподаватели, богословы и другие, выразили обеспокоенность тем, что
изложение разрабатывалось для того, чтобы церковь могла устроить им подробную
проверку и определить, нужно ли отстранять кого-либо из них от преподавания в наших
образовательных учреждениях. Весьма и весьма печально, что появляются подобного
рода слухи.
Я вполне осознаю и очень даже согласен с тем, что нам необходимо будет проявить
чрезвычайную осторожность, чтобы обеспечить принятие этого изложения таким
большим количеством людей, имеющих разное образование и жизненный опыт, и
каждый из которых мыслит по-своему. Но, я не думаю, что нужно опасаться пересмотра
формулировок в подобного рода документе. Мне кажется, нужно сказать больше, сказать,
что у Адвентистов Седьмого Дня нет доктрины как таковой. Из того, что выражено
человеческими словами, нет ничего неизменного. Никогда не наступит такое время, что
уже невозможно будет улучшить хотя бы один документ, составленный человеком. Мы
понимаем, что каждые 20, 30, или 50 лет нам будет полезно удостовериться, что мы
используем правильную терминологию, и что у нас правильный подход… Сегодня
некоторые понятия имеют совершенно иной смысл чем 50 лет назад… Чрезвычайно
важно, чтобы мы знали, во что мы верим, и что наши верования необходимо выражать
просто, понятно и самым доходчивым языком.
Так начался процесс обсуждения, дальнейшего пересмотра и окончательного
утверждения «Двадцати семи пунктов вероучения».
Герати отметил, что «Процесс в Далласе принес больше пользы его участникам, чем
конечному результату». 32 Если вспомнить пословицу, что верблюд, это всего лишь
лошадь, которую спроектировал комитет, то каждому понятно, что комитет из почти
двух тысяч человек – это не самый лучший комитет для исправления какого бы то ни
было документа. 33 Но, несомненно хорошо то, что на Сессии Генеральной Конференции,
самом авторитетном собрании, бóльшая часть времени была посвящена обсуждению
вероучения, которое определяет нашу богословскую индивидуальность, а не разговорам
о церковных учреждениях, правилах и процедурах ведения заседаний.
Примером изменений, сделанных в Далласе, является пункт 17, «Елена Г. Уайт».
Некоторые делегаты хотели подчеркнуть признание ее авторитета, и поэтому в отрывке,
где предлагалась такая формулировка: «Ее труды служат к утешению, руководству,
наставлению и исправлению церкви», сделали следующее изменение (грамматически
весьма свободное определение): «Являясь трудами вестницы Господней, ее труды
неизменны и авторитетны, они служат к утешению, руководству, наставлению и
исправлению церкви». После чего, чтобы высказывание не было понято неправильно,
будто бы труды Елены Уайт поставлены на один уровень с Писанием, добавили еще одну
поясняющую фразу: «Также, они прямо указывают на Библию, как на мерило, которым
необходимо проверять всякое учение и всякий опыт».
Наверное, самыми важными исправлениями, были не те, которые были сделаны, а те,
которые так и не сделали. Это и многочисленные предложения о более точных
формулировках в вопросах продолжительности дней недели творения, о начале
субботнего дня, месте (или местах) служения Христа в Небесном святилище, методов
финансовой поддержки церкви и о недопустимых, для христианина, поступках, таких
как, танцы, игра в карты, посещение театра. Несмотря на то, что в Далласе богословского верблюда составлял комитет из двух
тысяч человек, одно чрезвычайно хорошее дело он сделал: включил в текст преамбулу,
самые важные слова во всем документе. Неофициально ее называли «преамбулой
Грейбила (Graybill)», поскольку составил ее и предложил Рональд Грейбил. В ней
сказано:
Адвентисты Седьмого Дня принимают Библию, как свою единственную доктрину и
исповедуют несколько основных принципов веры, основанных на учении Священного
Писания. Эти принципы веры, представленные ниже, отражают общепринятые
церковью взгляды и представления, и то, каким образом церковь излагает учение
Писания. Если Святой Дух приведет церковь к более полному пониманию Библейских
истин, или укажет более подходящие слова, чтобы выразить учение Божьего Святого
Слова, то данное изложение может быть пересмотрено на Сессии Генеральной
Конференции.
Последнее предложение содержит идею, высказанную Нилом Уилсоном, в самом
начале обсуждения, что «чрезвычайно важно, чтобы мы знали, во что мы верим, и что
наши верования необходимо выражать просто, понятно и самым доходчивым языком»,
более того, здесь содержится важная мысль, которую слишком уж часто не замечают, но
которую подчеркивала Елена Уайт, мы упоминали об этом ранее: «Если народ Божий
возрастает в благодати, то ему постоянно будет открываться более ясное понимание Его
Слова. Он будет находить новый свет и красоту в сокрытых истинах Слова. Так всегда
было в истории церкви, и так и будет до самого конца».
К сожалению очень часто на преамбулу не обращают внимания. Преамбулу не
включили в книгу «Адвентисты Седьмого Дня верят…» (В начале было слово),
опубликованную Отделом церковного служения Генеральной Конференции. Также, она
не вошла и в уроки субботней школы, посвященные основам вероучения, изданные в
двух последних кварталах 1998 года, 38 как не вошла она и в серию статей в журнале
Служение (Ministry) в августе 1995 года. Конечно, можно найти объяснение тому, что
преамбулу снова и снова не включают в то или иное издание: она необычна по своему
содержанию и необычны цели, которые она преследует, в ней речь идет не о сути Основ
вероучения, а об их статусе. Возможно авторы всех этих многочисленных толкований
Основ вероучения, которыми мы располагаем сегодня, не согласны с тем, что преамбула
не абсолютизирует ни один из пунктов вероучения. Какой бы ни была причина, но,
пренебрежение преамбулой не приносит ничего хорошего, потому что игнорируется
одно из важнейших положений в истинном Адвентизме – а именно, его устремленность к
«настоящей истине», к постоянному познанию Писания, Бога, и самих себя, через
взаимоотношения с Ним.
К счастью, в краткой истории богословия Адвентистов Седьмого Дня Джордж Найт
(George Knight) указывает на нее, как на «преамбулу первостепенной важности», 40 и
добавляет, «в этих замечательных словах выражена суть того, чему учил Джеймс Уайт, и
остальные пионеры Адвентизма. Они рассматривали неизменность учения не просто как
явное зло, но усматривали в этом отрицание того, что у церкви есть живой Господь,
который ведет ее к более полному пониманию истины… Идея постоянного развития –
это основа адвентистского богословия».
Итак, сегодня мы можем видеть и сам процесс, и его результат. Начало процесса было
хорошим, хотя и не самым совершенным. Впервые официальное изложение
адвентистского вероучения было результатом труда не одного человека, а целой группы.
Преднамеренно в богословские и библейские исследования вовлекли многих ученых,
попытались привлечь к процессу всех членов церкви. Но в следующий раз можно и
необходимо сделать больше.
Во первых, важно привлечь к участию больше женщин, они составляют более
половины адвентистского членства, но не вошли ни в один из комитетов, вовлеченных в
процесс. Получилось, что их официальное участие ограничилось обсуждением уже на
самой Сессии Генеральной Конференции, поэтому изложение отражает, по существу,
мужской взгляд.
Еще в процессе обсуждения необходимо обеспечить широкое участие членов церкви
не владеющих, в достаточной степени, английским языком, чтобы и они смогли
ознакомиться с предлагаемыми изменениями, публикующимися в Адвентистском
обозрении. В этот раз предложения были опубликованы довольно поздно.
Во время Сессии Генеральной Конференции необходимо привлекать к обсуждению
больше богословов. Блинко (Blinco) участвовал, как декан семинарии, Герати был избран
представителем от преподавателей семинарии; оба принимали участие в работе
подготовительного комитета и Герати активно участвовал в обсуждении. Но,
несомненно, необходимо было привлечь к обсуждению Рауля Дедерена (Raoul Dederen),
в то время глава отделения богословия в Семинарии, один из самых авторитетных
богословов в нашей церкви, а также Кеннета Стренда (Kenneth Strand), ведущего
историка церкви, да и других наших ученых-богословов из различных церковных
учреждений со всего мира.
Тем не менее, несмотря на все недочеты, получился полезный документ, более
совершенный, чем предыдущий. И, хотя в целом изложение приняли хорошо, была, и это
неизбежно, негативная реакция, возникли вопросы:
Некоторых, особенно в Австралии, ужаснул 23 пункт, «Служение Христа в Небесном
святилище», который они посчитали весьма «неопределенным», а кое-кто даже
воспринял его как «предательство».
Другого рода критика была связана с отсутствием в изложении упоминания о важных
составляющих духовной жизни, например, о прощении и молитве. Объяснение состоит в
том, правда не всех оно удовлетворяет, что изложение является изложением
адвентистского вероучения, а не описанием адвентистской духовности, и тем более, не
описанием структуры церковной организации. Конечно же, Адвентисты верят и в
прощение и в молитву.
Иногда «двадцать семь пунктов вероучения» воспринимают как некий оксюморон:
если в основах вероучения двадцать семь пунктов, как все они могут быть «основными»?
Существует два ответа на этот вопрос. Во-первых, слово «основы» относительно: что-то
всегда важнее, а что-то менее важно. Если говорить о том, во что верят Адвентисты, то,
например, суббота занимает значимое место, она существенна, но истина о Божьей
безусловной любви, и о том, что Иисус из Назарета – высшее проявление этой любви еще
более значима, она более важна в богословии и практике Адвентизма. Второй ответ
состоит в том, что двадцать семь пунктов вероучения это не так уж и много, в
Англиканской церкви существует «Тридцать девять пунктов веры», у лютеран есть
Аугсбурское исповедание веры, в котором содержаться двадцать восемь пунктов,
некоторые из которых занимают не одну страницу.
Все-таки, является ли изложение основ доктриной? С одной стороны, несомненно, да:
оно официальное, оно устанавливает определенные нормы, а поэтому является
«авторитетным» изложением вероучения. Это действительно так, даже несмотря на то,
что в самом начале документа настоятельно подчеркивается, что «единственная
доктрина, которую принимают Адвентисты Седьмого Дня – это Библия», несмотря на
заверения, данные Уилсоном делегатам Генеральной Конференции , что «церковь
Адвентистов Седьмого Дня не имеет доктрины как таковой».
Так что заявления о том, что
изложение это не доктрина выглядят несколько неестественно. Но, с другой стороны,
вряд ли найдется в истории христианства другое такое изложение вероучения, которое
бы начиналось с однозначного утверждения, что оно может быть изменено «если Дух
Святой приведет церковь к более полному пониманию библейских истин, или если для
выражения учения Святого Божьего Слова будут найдены лучшие формулировки».
Всякий, кто воспринимает Основы вероучения как доктрину, должен признать, что это
очень необычная доктрина, не вписывающаяся в исторически сложившуюся традицию.
Конечно, как и всякое другое изложение вероучения, случалось, что и это
использовалось неправильно и не по назначению. Несмотря на преамбулу, оно иногда
воспринимается как нечто абсолютное, а не как относительное, в результате чего
богословский поиск и обмен мнениями подавляется, а не стимулируется. Его можно
истолковывать очень узко и воспользоваться им для подавления творческих попыток
представления сути адвентистской веры. Но те, члены церкви, которые с помощью
доктрины создают для других людей проблемы, будут создавать для них проблемы и без
доктрины.
Несмотря на то, что «доктрины» могут быть и иногда используются неправильно,
несмотря на раздающиеся негативные отзывы – они, ведь, могут и пользу приносить.
Доктрина может «авторитетно» представить церковное братство в целом, может выразить
его общепринятые богословские взгляды. Церковь обязана самоопределиться в вопросах
богословия; это не просто вопрос уникальности, но и вопрос «правильной рекламы».
Человеку, который хочет присоединится к какому-либо сообществу верующих, нужно
знать, чем они занимаются; журналист, который пишет об этом сообществе, должен
располагать достоверным описанием того, во что верят эти люди.
Во всем происшедшем присутствует моральный парадокс. С ростом сообщества
верующих необходимость организации становится совершенно очевидной, так же, как и
необходимость богословского самоопределения. Мир, в котором мы живем и трудимся, и
которому мы свидетельствуем, должен знать кто мы, и во что мы верим. Последующие,
приходящие нам на смену, поколения, тоже должны знать, кто мы и во что мы верим.
Поэтому обладание вероучением не только обосновано, но и необходимо, особенно, если
сообщество верующих становится более разнородным – разнородным этнически,
культурно, богословски и по уровню образования. Но, и вот здесь то парадокс, с ростом
сообщества и проявлением явной необходимости в таком изложении вероучения, также
увеличивается присущая ему потенциальная опасность, но второе менее явно. Как только
мы составляем изложение вероучения, то сразу же какая-то часть людей перестает
думать, прекращает задавать вопросы, перестает возрастать. Некоторые люди могут
воспользоваться изложением вероучения, чтобы осуждать других, чтобы попытаться
исключить из сообщества тех, кто не соответствует этим меркам, и чтобы
воспрепятствовать проявлению творческого мышления внутри сообщества.
Лофборо, возможно, был чересчур пессимистично настроен в 1861 году, но, отчасти, он был прав,
когда предостерегал от формирования доктрины, указывающей нам, как должно верить,
чтобы не превратить ее в мерило членства, в средство проверки членов церкви, и от
провозглашения еретиками и преследования тех, кто не соглашается с ней.
Безусловно, такая опасность угрожает не только Адвентистам, это свойственно любому
сообществу верующих. Но для Адвентистов здесь особая опасность, потому что дух
адвентистского богословия – это открытость к «настоящей истине» и ее поиск –
открытость и поиск которые «будут до самого конца». Вот почему в этом документе так
важна преамбула. Перестать думать, прекратить задавать вопросы, перестать «искать
более полного понимания», значит, предать наше адвентистское наследие. Вот это
действительно будет невероятно. С положительной точки зрения это можно представить
так: до тех пор, пока сообщество верующих будет «приобретать более ясное понимание
[Божьего] Слова» и будет «находить в его сокрытых истинах новый свет и красоту», оно
будет примером того, что значит быть настоящими Адвентистами в двадцать первом
столетии.